Лена была ужасно некрасива, и в свои 25 лет она уже давно поставила крест на личной жизни. У нее были маленькие глаза неопределенного зеленоватого цвета, белесые ресницы, курносый нос, большой рот и куча веснушек.
Правда, в большой литературе утверждалось, что главное – не красота, а духовное содержание, тем не менее, окружающие ее парни все равно в первую очередь смотрели на длинные ноги и симпатичные мордашки…

В нашем семье тоже есть своя тайна. На одной из стен нашей квартиры в старой пятиэтажке висит старинный портрет моей прабабушки Елизаветы Александровны. С рисунка, слегка затуманенного временем, смотрит на меня красивая грустная женщина с каштановыми волосами и словно о чем-то спрашивает…

Росла на огороде ромашка. Она не была избалована мужским вниманием, так как рядом на клумбе росли прекрасные розы, гордые гладиолусы, строгие изысканные гвоздики, цвела пышная сирень…
Но как любой женщине, ромашке хотелось любить и быть любимой, расти не на огороде, а в саду, и в конце концов попасть в прекрасный букет, который юноша подарит однажды своей девушке.

Марья Ивановна каждую ночь летала во сне. Это было очень странно, потому что ей было за 50, и она твердо знала, что летают только, когда растут. А расти она перестала после двадцати пяти лет. Правда, летала она не так высоко, как до сорока лет, метрах в двух-трех от земли, но все равно летала, и это было очень приятно. И каждый раз во сне она думала: почему люди не летают, как птицы, это же так легко? Взмахнул руками и полетел…

Как-то у меня зазвонил сотовый телефон.
– С вами говорят из Небесной канцелярии, – сказал мне женский голос с легким металлическим оттенком.
– Что, мое время истекло? – испугалась я.

…Дальше все произошло так, как она и предвидела. Бахыт вслух прочитал сочинение, в котором описывал ее голубой бант, наивные глаза и язвительно отмечал, что она в будущем, возможно, откроет еще один элемент таблицы Менделеева. Потом пригласил ее в кино, но она гордо отказалась: «Садист! Не знает, какую еще мне гадость подстроить!»

Свеча была очень одинока и мечтала о сильных чувствах. И как-то она влюбилась… в ветер. Он был вдалеке от нее, но как написал Сергей Есенин «Большое видится на расстоянии». Ветер был сильный, мужественный, а свист ветра и даже вой во время вьюги она принимала за любовное признание.

– Думать нечего, – сказал Максим. – Хотим в XIX век.
– И не просто в XIX век, а на бал, – уточнила бабушка, –но… – замялась она, – нельзя ли мне по этому случаю как-нибудь изменить внешность, помолодеть ну годков скажем на 30…

Я лежала на кровати и рыдала по поводу потери своего жениха. Его увела у меня моя лучшая подруга Танька. Сколько раз я зарекалась себе: никаких подруг, даже самых порядочных, нельзя подпускать к своим любимым мужчинам на пушечный выстрел. Даже если в остальной жизни они щедры, великодушны и преданны, то перед твоим парнем обязательно начнут вилять хвостом и соблазнять его из чувства если не зависти, то просто азарта. Хотя он им, возможно, и на дух не нужен.

Как-то во время особенно сильного ливня, распахнулась форточка, и ко мне в окно влетело целое дождевое облако… Оно не торопилось разделяться на множество дождевых осколков, а наоборот, приобретало все явные и явные очертания, пока, наконец, не превратилось в человека...