КРУГИ НА СНЕГУ
Ночные вьюги намели высокие и глубокие сугробы до самой крыши мохового домика. Каждое утро приходилось, с трудом и грохотом распахнув дверь, расчищать крыльцо и дорожки, а однажды, после очень долгой метели, Боровику пришлось вылезать в окошко на чердаке.
В такую погоду лесным обитателям приходится сидеть дома, и близнецы каждый день упрашивали отца Моховика проложить лыжню до домика Бузинки. Отец Моховик обещал, что непременно займется этим завтра же утром. Но утром вдруг выяснялось, что гораздо важнее срочно связаться с лесными мышами, или помочь Белкам, или навестить дальнюю кладовку. А однажды Отец Моховик и вовсе уехал на несколько дней на Мельницу гномов – помочь тетушке Калинке и дяде Мухомору рубить прорубь на Запруде.
- И дорогу заодно расчищу, и рыбы наловлю, - радовался отец Моховик, запрягая лошадь в сани, - С лета мы рыбы не ели!
Близнецы тоже просились на мельницу, но мама Малинка решительно возражала против такой дальней поездки.
- Останешься вместо меня хозяином в доме, - отец Моховик ласково похлопал по плечу уже надувшего губы старшего сына, - Не хнычь, будь мужчиной!
*** *** ***
Теперь под крышей домика моховых гномов поселилась серая, злая Скука. Всегда тоскливо ожидать кого-то, кто уехал далеко, и уж тем обиднее, когда в поездке точно произойдет что-то интересное.
У Боровика все валилось из рук. В игрушки не игралось, так они надоели, книжки тоже давно уже все прочитаны. Березка помогала матушке Малинке печь пирог со свежей, схваченной морозом рябиной, и мальчику велели не путаться под ногами. Боровик попробовал столярничать, но тут мама Малинка заявила, что у нее голова пухнет от стука молотка. Придумал покрасить двери в яркую синюю краску, но мама снова разворчалась, что нельзя разводить грязь, когда почти не выходишь из дома, и вообще, ей нравятся двери такими, какие они есть.
- Это называется – хозяин в доме! – глухо ворчал себе под нос моховой гном, - Вот как они меня слушаются! Видел бы это папа! Хотя что папа – он тоже никак не выполнит свое обещание, только словами бросаться горазд. А ведь я уже все умею делать сам, как папа… ну почти не хуже папы.
И, как часто бывает в такие минуты, Боровик принял настоящее мужское решение.
Моховой гном быстро встал, переоделся в самую теплую одежду, которую всегда носил, отправляясь на дальние зимние прогулки. Затем тихо прокрался в кладовку и достал отцовские взрослые лыжи.
- Не стану я никого ждать и просить, - думал Боровик, - И сам смогу проложить для Бузинки лыжню. Подумаешь, дело какое! Любой дурак справится!
*** *** ***
Заметив, что хозяин собрался уходить куда-то на лыжах, веселый пес Тим залился радостным лаем. К его удивлению, Боровик не позвал его с собой, как всегда, а, напротив, прикрикнул на собаку и велел возвращаться на место.
Преданный Тим ничего не понял. Обида заставила его поджать хвост и отступить, но сердце рвалось за хозяином, и пес снова и снова бросался по следу, догоняя мохового гнома. В конце концов, Боровик закрыл Тима в прихожей, предварительно убедившись, что никто из домашних ничего не заметит – все были в кухне или верхних комнатах.
Тим горько заскулил и улегся у самой двери, положив голову на лапы.
В Дремучем лесу в самом разгаре яркий, морозный, безветренный день. Словно летом, яркое солнце сияло из-за деревьев, щедро раскидывая по снежной равнине полосы золотисто-розового света. Казалось, что до солнышка можно дотронуться рукой, ведь теперь его свет на приглушала листва.
До дома Бузинки близнецы обычно добирались за часок, и Боровик уверенно прокладывал по знакомым тропам четкую, чуть синеватую лыжню. Он уже добрался до оврага и весело скатился вниз по крутому склону, а отсюда до домика Бузинки – рукой подать. Моховой гном лукаво улыбался, предвкушая, как удивится и обрадуется подруга.
- Бузинка с бабушкой, наверное, уже обедают, - подумал Боровик, - То-то вкусно им сейчас хлебать горячие щи, заедая их картошкой с теплым хлебом. А потом, небось, чай будут пить, с вареньем…
При мысли о горячем обеде в животе у мохового гнома будто поселился рычащий голодный зверь. Боровик вдруг вспомнил, что ничего не ел с самого утра, и горько пожалел, что не догадался захватить с собой термос с горячим чаем и пирожки.
А тем временем день клонился к вечеру. Солнце собралось на покой, оно еще не ушло совсем, но теперь напоминало маленькую светящуюся точку. Боровик весь обливался потом, карабкаясь на скользкий высокий обрыв, дважды сорвался назад, на дно оврага.
Наконец, ему удалось выбраться, крепко ухватившись за гибкую низкую ветку, и несколько минут Боровик бессильно сидел в снегу, стараясь отдышаться и успокоить бешено колотящееся сердце. Собрав всю волю в кулак, моховой гном заставил себя подняться – он помнил рассказы отца Моховика о том, как усталые путники, заснув в снегу, замерзали насмерть.
В Дремучем лесу уже царили настоящие зимние сумерки. Солнце скрылось совсем, и небо над оврагом сначала слегка отливало багровым светом, а затем воздух начал синеть, синеть и синеть, деревья и кусты словно превратились в страшных сказочных чудовищ, отбрасывающих фиолетовые тени.
- Надо торопиться, - тревожно подумал Боровик, - Пожалуй, тут можно сократить путь.
Изо всех сил прокладывая путь через сугробы – о, как это сложно для не слишком опытного лыжника! – моховой гном упорно двигался вперед и вперед. Но вдруг он заметил, что идти стало легче – ведь неожиданно появилась удобная свежая лыжня, и моховой гном радостно заскользил по ней дальше, дальше и дальше… Пока снова не оказался на самом обрыве, там, где не так уж давно выбирался из оврага, среди высоких корабельных сосен.
- Вот незадача! – воскликнул Боровик, - Оказывается, я вернулся назад по собственному следу!
Моховой гном напряженно вглядывался в глухую черную ночь, где уже не осталось никаких полутонов – только зимняя темнота и белая пелена нетронутого снега. Боровик попытался пойти привычным путем, но зимней ночью трудно заметить привычные вехи, и, словно в насмешку, ноги снова и снова приводили его на прежнюю лыжню, к той самой, словно заколдованной, сосне. Теперь моховой гном не был уверен, что сможет до утра найти дорогу домой.
- Мама с Березкой, наверное, уже весь пирог съели, хорошо, если хотя бы кусочек остался, - грустно подумал Боровик, - Да и мама, наверное, волнуется, ведь дома нет ни одного мужчины. Ни меня, ни папы…
Совсем рядом громко заухала сова, и моховой гном бросился под высокий пенек. Так учили отец Моховик и отец Мышь, и Боровик вдруг понял, что отдал бы все на свете за то, чтобы папа и его друзья вдруг оказались здесь.
*** *** ***
Боровик ошибся – никто в домике моховых гномов не прикоснулся к свежему пирогу с рябиной. Когда наступило время обедать, мама Малинка долго звала старшего сына и сердилась, что он не отзывается.
На поиски брата отправилась Березка, девочка обошла всю усадьбу – и дом, и баню, и сараи, и конюшню с коровников, заглянула даже в курятник и в летнюю кухню, куда никто не заглядывал зимой, - но Боровика и след простыл.
Не на шутку встревожившись, мама Малинка и Березка приступили с расспросами к Снежинке и Подсолнуху. Снежинка вспомнила, что видела старшего брата давно, еще только день начался, и обиделась, потому что Боровик отказался играть с ней в ярмарку, а маленький Подсолнух громко и отчаянно заплакал.
Тогда матушка Малинка сама проверила всю одежду Боровика и заметила, что не хватает новых лыжных ботинок и шубы. Березка проворно сбегала в кладовку и принесла ужасную вещь – пропали папины лучшие лыжи!
Не помня себя от страха, матушка Малинка бросилась одеваться. Она долго не могла попасть в рукава кофты, пока не заметила, что схватила одежду младшей дочки, и перепутала правый и левый валенок.
Как назло, во дворе никого не оказалось. Синицы, которые уже ложились спать, заявили, что за все время, пока они тут находились, мимо никто не проходил, а легкомысленные воробьи, которые обычно все про всех знают, не могли вспомнить, куда именно днем направился моховой гном.
Вернувшись в дом, матушка Малинка бросилась к телефону. Она быстро набирала один номер за другим: Боровика не оказалось ни у зайцев, ни у белок, ни у лесных мышей. Оставалось вызывать Мельницу гномов, звать на помощь отца Моховика и всю родню, но матушка Малинка понимала, что гномы успеют добраться до Дремучего Леса только утром.
И лишь одно существо в доме не растерялось – песик Тим. С самого начала переполоха он крутился под ногами у матушки Малинки, заглядывал в глаза, словно пытаясь что-то ей сказать. Затем стал царапаться в дверь, тихо, но требовательно Березка выпустила собаку, и Тим, вильнув на прощание хвостом, одним махом перескочил через изгородь, заметался, обнюхивая снег, а затем уверенно побежал в сторону домика Бузинки.
- Тим! Тим! Ты куда? Вернись! Ко мне! Домой! – напрасно звала его девочка.
Тим бежал и бежал, не отрывая носа от земли. Иной раз он вздрагивал, когда ему казалось, что где-то в кустах мелькнула чья-то тень. Тим ведь никогда не был очень храброй собакой, он давно вернулся бы домой, если бы Боровик не оказался в беде. Несколько раз до слуха пса доносился вой голодных волков, и Тим от ужаса зарывался в снег, прижав уши и поджав хвост. Но стая, очевидно, гнала лося по следу совсем в другую сторону, и Тим продолжал путь.
Несколько раз пес сбивался со следа, и ему приходилось возвращаться, что-то откапывать из-под снега, бывало, он несколько минут крутился на месте, пока слух и собачий инстинкт не подсказывал ему верное направление. Он задыхался от усталости и быстрого бега, между пальцами забился снег и больно резал подошвы, спина и хвост совсем окоченели.
Тим устал, он очень устал, но он продолжал искать хозяина.
*** *** ***
Боровик совсем отчаялся. Моховой гном, с трудом держась на ногах, прислонился к дереву. Глаза слипались, но Боровик помнил, что нельзя уснуть, и, когда снежная перина манила неумолимо, вспоминал маму и папу, сестер и брата. Как он хотел бы теперь быть с ними, под надежной теплой крышей, рядом с пылающей жаром печью! И пусть бы мама всегда ворчала, а отец пребывал в самом худшем из своих настроений, пусть бы Березка не делилась мозаикой и печеньем, а Снежинка и Подсолнух приставали бы с утра до ночи, требуя, чтобы старший брат покатал их на плечах или почитал сказку.
Пусть бы никто не слушался Боровика, потому что он еще не стал таким большим, как папа! Но пусть кто-то был бы рядом, кто-то, кто тебя любит, защитит и убережет от беды.
- Даже Тима я прогнал, - горько подумал Боровик, и слезы закапали у него из глаз, - Если бы он побежал за мной, я бы, наверное, не заблудился!
Затрещали кусты – кто-то, спеша, пробирался через густые заросли. Не в силах убежать, Боровик сжался в комочек, зарывшись в снег… И тут очень знакомые лапы с размаху уткнулись ему в грудь, а лицо облизал горячий, влажный язык.
- Тим, мой родной, моя собака! – Боровик, не веря своему счастью, разрыдался от радости, и Тим слизывал соленые слезы, пока они лились и лились. Когда же моховой гном успокоился, пес осторожно подхватил зубами полу заиндевевшей шубы и уверенно повел Боровика домой. |
