У небольшого, заросшего ряской пруда жили скромный Тритон и голосистая Лягушка, а на опушке рядом - изящная изумрудная Ящерица.
Ящерица любила сидеть на камешке и размышлять о разных важных вещах, а Лягушка - нежиться в тине и петь песни о весне.
Тритон же плавал с Лягушкой в пруду, но дружил больше с Ящерицей - ведь они были так похожи. Они вместе охотились на паучков в прохладной траве, а потом Ящерица выходила погреться на солнышко и звала его с собой. Но Тритон совсем не мог загорать: кожица у него была тонкая-претонкая, и стоило ему чуть-чуть перегреться, как вся она покрывалась ожогами. Поэтому ему больше нравилось нырять с коряги. Из-за этого Ящерица посмеивалась над ним и говорила, что если он не возьмёт пример с неё и не перестанет тратить столько времени на бесполезное купание в пруду, то никогда не научится думать, как умеют настоящие Ящерицы, и понимать суть вещей. Тритону иногда казалось, что он какой-то неправильный, и он очень из-за этого переживал.
Но однажды прекрасным весенним днём Ящерица и Лягушка поссорились…
А дело было так. Ящерица сидела, как обычно, на камешке и раздумывала: почему молодые листочки зелёные, а старые жёлтые? как быстро растёт трава? отчего не все жуки одинаково вкусные? И вот, когда она почти нашла ответы на эти вопросы, в воде неподалёку запела Лягушка: "Квак! Квак прекрасен этот час!.." Это отвлекло Ящерицу и помешало ей додумать мысль. А Лягушка пела свою весеннюю песню всё громче и громче: "Квак! Квак прекрасен этот пруд!"
– Беззобраззие! – сказала Ящерица. – Некоторые думают только о ссебе! Нет, этого нельззя так осставить! – и Ящерица соскользнула с камня и побежала по берегу к тому месту, где в тине распевала Лягушка.
– Квак! Квакие гости! - обрадовалась Лягушка, увидев ее. - Плыви ко мне на кочку, кума, споём вместе!
– Вот ещё глупоссти - в воду леззть! - совсем рассердилась Ящерица. - Как тебе не сстыдно, сосседка! Сссидела я ссебе на ссолнышке, рассуждала ссама с ссобой - так нет, надо было мне вссё исспортить!
– Да квак же хорошая песня всё испортить может? - добродушно возразила ей Лягушка. - Квакие странные вещи ты говоришь! Да ты просто моему голосу завидуешь!
– Глупоссти!..
В это время по берегу Тритон гулял. Услышал он, что его приятельницы ссорятся - на весь пруд шум подняли! - и решил посмотреть, в чём дело…
– Что не поделили, соседки? - спросил он их весело.
Но Ящерице было не до веселья.
– Сскажи ей, что в воду я не полеззу! - обратилась она к Тритону. - Что я там ззабыла? И пуссть прекратит этот концссерт!
– Квак! Ты слышал? - в свою очередь обратилась к нему Лягушка. - Квакое неуважение!
Тритон испугался, что сейчас они рассорятся навсегда, прыгнул в воду, вытянул лапки вдоль туловища, заработал хвостиком и быстро доплыл до Лягушки. Зацепился он хвостиком за водоросль, поднял над водой голову и сказал Ящерице:
– Видишь, сестричка, плавать - это совсем несложно. А отсюда на кочку вылезти можно. Хочешь, я тебя научу?
– Квак! Квакая она тебе сестричка! - засмеялась Лягушка. - Это я тебе сестрой прихожусь двоюродной! А она давно на землю переселилась, и нам уже - квак! - не родственница!
– Кому это "нам"? - перебила Ящерица. - Говори за ссебя! А ещё лучше, бесхвосстая, помалкивай!
– Тоже мне, нашла чем гордиться! - У Лягушки от смеха надулись щёки. - Хвостом! Ква-ква-ква-ква!
Тритон подумал, что должен заступиться за Ящерицу, и сказал:
– И у меня тоже хвост есть! Хвост, он очень нужен: если нас кто схватит, мы хвост оставим, а сами убежим! Я-то, правда, этому не научился пока, но мне Ящерица рассказывала.
– Так и ессть, - подтвердила Ящерица. - Ты, ззелёная, лучше с жабами дружи и с квакшами, а к нам, хвосстатым, в родню не леззь!
– Не надо ругаться! - попросил Тритон.
Но Лягушка уже возмутилась:
– Квак! Квакая чушь! - и от возмущения высоко подпрыгнула на своей кочке. - По-вашему, если хвостатые, значит, сразу и родственники? Да хвост и у рыбы любой есть, и у змеи, но они же - квак! - не Ящерицы! Квакой ты глупый! - сердито сказала она Тритону. - Не знаешь даже, кто твоя настоящая родня!
И Лягушка спрыгнула с кочки и поплыла к другому берегу, отталкиваясь от воды сильными задними лапками.
– Ну вот, обиделась, - расстроился Тритон: ведь он не хотел никого обижать.
– Пусстяки, не огорчайсся, - сказала Ящерица. - Пошли-ка на ссолнышке погреемсся, ззамёрззла я совссем! А тебе пора раззмышлять учитьсся! Вылеззай на зземлю, я тебе много интерессного расскажу!
Тритон смутился. Его не очень занимали все те сложные вопросы, которые так любила обдумывать Ящерица, и, как мы уже знаем, он не любил горячего солнца.
– А давай лучше паучков половим! - предложил он Ящерице, выбравшись на берег. - Или червячков поищем - что-то я проголодался…
– Вот ещё! - оскорбилась Ящерица. - Я ему о выссоком, а он мне - про еду! Нет, не насстоящая ты, видно, Ящерица, недаром у тебя хвосст отбрассывать не получаетсся! Вссё бы тебе в воде вмессте с этой лупоглаззкой ззелёной бултыхаться! Прощай! - И она легко заскользила среди высоких травинок прочь от пруда, на свою опушку. Остался Тритон один и задумался. А правда, чей же он родственник? Попробовал он на солнышке посидеть, о чём-нибудь важном подумать - спинке больно стало. Нырнул в воду. Попробовал квакнуть - не получается…
Вскарабкался он тогда на лист кувшинки и стал своё отражение разглядывать. Кто же он такой, в самом деле? Если Ящерица, то почему воду больше солнца любит? Если Лягушка - почему не похож на неё совсем? И квакать не умеет…
Сидит Тритон, думает; а вокруг стрекозы носятся, мошки стайками роятся, все стрекочут, жужжат, отвлекают… Одна мушка в воду упала. Хотел он её схватить, только примерился - а кто-то перед самым его носом из воды - буль! - и нету мухи. Испугался Тритон, отскочил назад. Смотрит - а это Карась серебристый, его старый знакомый, под водой подплыл.
– Буль! - говорит ему Карась, и сам насколько мог нос высунул: - Буль!
Наклонил Тритон мордочку к самой воде - разобрать, что Карась булькает: тихо ведь рыбы говорят, не все даже их слышать могут.
– О чём задумался, спрашиваю? - повторил Карась. - Уже давно ты тут сидишь.
– Да вот понять хочу, кто мой настоящий родственник, - сказал Тритон. - И Лягушка считает, что она мне сестра, и Ящерица. А мне-то как быть? Вот ты старый, Карась, мудрый, помоги разобраться, в чём родство заключается. Ем я всё то же самое, что и Лягушка, и Ящерица. Все трое мы кожу меняем и на зиму в спячку укладываемся, все трое икру откладываем - только у Ящерицы она твёрдая, в скорлупках…
– Икра не считается, - заявил Карась, - икру и рыбы, буль, откладывают. Что-нибудь другое ищи…
Тут вторая мушка в воду свалилась, и на этот раз её Тритон перехватить успел. Проглотил он муху и снова на себя в воду посмотрел - ну вылитая Ящерица!
– Нет, уж больно я всё-таки на Ящерицу похож! - говорит он тогда Карасю. - Она мне, наверное, и сестра! Может, надо мне, как она, на сушу совсем перебраться? Без воды я, пожалуй, обойтись смогу, если постараюсь…
– Ты не торопись. Подумай сперва, почему тебя к воде тянет, - посоветовал Карась. - Не всегда те сёстры да братья, что похожи. Вот послушай, что расскажу. Есть у меня родственница прямая, хоть и дальняя. В заморских прудах живёт, сама из себя раскрасавица, чешуйки янтарём да золотом отливают - Золотая Рыбка, одним словом, настоящая. Меня ни в какую не признаёт, зазналась совсем. Буль! А как время придёт икру метать, в растениях прячется, и детей своих в общество не выводит, пока не повзрослеют они.
– Вести себя не умеют? - спросил Тритон. - А мои воспитанные!
– Да не в том дело! - булькнул Карась. - Серые они у неё, прямо как я, а золотистыми только когда подрастут становятся. Золотая рыбка-то от обычного карася род ведёт, и хоть сильно мы с ней теперь отличаемся, а в мальках наших родство и сказывается.
– Надо же, как бывает! - удивился Тритон. - А я и не знал, что вы с Золотой Рыбкой родня!
– Ну а твои детки на кого похожи?
– Как на кого? На меня, конечно!
– Буль! Так всем родителям кажется, - возразил Карась. - А ты подумай как следует. У меня вот как из икринок мальки вылупляются, сразу видно - рыбки, хоть и маленькие. И глазки у них как у рыбок, и плавнички, и хвостики. И у Ящерицы детишки - тоже ящерки малюсенькие, с лапками четырьмя и хвостиком, и на каждой лапке столько пальчиков, сколько и у родителей. И у всех зверей так, и у птиц. Буль! А у Лягушки - нет. Её детки - не лягушки совсем, и поначалу ничего общего с ней не имеют. У них даже хвостик есть! А если точным быть, сперва-то у них только и есть, что голова да хвост, - это потом уж передние лапки вырастают, а затем и задние… Потому Лягушка и не зверь, и не рыба, а совершенно особое существо.
– А мои все в меня! - с гордостью сказал Тритон. - Особенно когда у них лапки появятся…
– Буль! - удивился Карась. - Что значит "когда появятся"? А до того как они выглядят?
– А такие они длинненькие, гладенькие со всех сторон - хорошенькие, одним словом!
– Ну вот, а говорил, все в тебя! - укоризненно булькнул Карась.
– Ой, и правда! - воскликнул Тритон. - Как же это я сам не сообразил? Очень мои детки иногда на Лягушкиных головастиков похожи! Так что же это получается - Лягушкин я родственник?
– Выходит, Лягушкин, - согласился Карась и ещё одну упавшую муху схватил.
А Тритону не до мух было - он важную вещь понял:
– Так вот почему у Ящерицы икринки с твёрдой оболочкой! Сама-то она их яичками называет. Это чтобы её детки, пока не вылупятся, не пересохли, - у них под скорлупкой, наверное, немножко воды есть. А у моих нет, и на суше они погибнут… Значит, придётся мне, наоборот, на всю жизнь в воду переселиться?
Не ответил Карась: снова ему муха досталась.
Подумал Тритон, потрогал лапкой воду и сказал:
– Скучно мне всё время в пруду сидеть. По земле побегать хочется. Да и дышать мне в воде трудно - часто всплывать приходится, чтобы воздуха глотнуть. А это опасно: там, наверху, Цапля только и ждёт, чтобы тебя поймать, как мы с тобой муху! Вам, рыбам, хорошо, у вас жабры есть…
– Буль! У нас есть, - согласился Карась, - а у тебя нет. А у деток твоих?
– У деток моих? - переспросил Тритон. - Вообще-то да, есть у них жабры сначала - иначе как им в воде дышать, когда из икринки только-только проклюнутся? Но потом-то они исчезают!
– Ну вот видишь? - сказал серебристый Карась. - Жабры исчезают, лапки вырастают… Значит, от воды тебе далеко нельзя уходить. Сам-то ты без неё проживёшь, а детки твои только в воде в настоящего Тритона превратиться могут! Но и от земли не обязательно отказываться: вырастут твои детёныши, и тоже в траве гулять захотят. А что в этом плохого? Буль! Мы, рыбы, в воде живём, Ящерица - на суше, а вы с Лягушкой - и там, и там, воду с сушей соединяете. Потому и не земные вы, и не водяные, а то и другое сразу - земно-водные. Ну, мне пора, заболтался я с тобой!
С этими словами Карась шлёпнул плавниками и ушёл под воду.
А Тритон остался на берегу. Так он до сих пор и живёт - всю зиму под корягой спит, летом и осенью по земле бегает, а на весну в пруд возвращается.
С Лягушкой он помирился, и часто к ней на концерты ходит или с ней вместе от Цапли под берегом прячется. И с Ящерицей они по-прежнему то разговоры учёные ведут, то от Ужа да Гадюки удирают.
Но больше Тритон себя с ними не сравнивает. |
