Говорят, что влечение ума порождает уважение, влечение сердца - дружбу, а тела – желание, но лишь соединение этих трех влечений рождает любовь.

Бледно-салатовый ей совершенно не шел: подчеркивал мешки под глазами и складки у рта. Но кто-то когда-то сказал: “Зеленый – твой цвет”, и моя сестра это запомнила.
Сильвия оправила юбку и попыталась оглядеть себя в зеркало через плечо. Тайна следила за ней с мягкой полуулыбкой.
– Да, богатый он, зеленый. Оттенков так много… - Тайна стянула с кровати покрывало – бархатно-травяное, переливчатое - и накинула на мою сестру. – Одни теплее, а другие совсем холодные. Одни с желтиночкой, а другие в синеву. – Сильвия ухватила покрывало за конец и натянула на плечо, чтобы сравнить с зеленью платья. – Какие-то нас в лучшем случае не портят. А какие-то – украшают… – Она отдернула штору, чтобы свет из окна падал на Сильвию спереди. Теперь даже моей сестре стала видна разница: салатовый оттенок бросал на кожу белесые пятна, а теплый травянистый молодил, будто бы разглаживая морщины.
– Надо же, - наконец произнесла Сильвия, закутываясь в покрывало, как в мантию. – Никогда бы не выбрала такой цвет, а он, однако же… Верну-ка я платье в магазин, пускай пришлют что-нибудь потемнее.
– И потеплее, - как бы мимоходом подсказала Тайна.
– Естественно!
Я наблюдал за обеими из угла. Тайна была великолепна!
– Какая ты умница! – шепнул я ей, когда мы спускались по витой лестнице в ее комнату. – Никто и никогда не мог переубедить мою сестру. Ты будешь просто отличной невесткой!
– Да, – подтвердила она беспечно. – Если буду.
– Что?
Тогда я еще не знал, что я не единственный. Не единственный, кого подобрал для нее Великий Знаток. Забавно: думаю, ни один из нас не допускал и мысли о существовании других. А если б и допустил, то был бы уверен, что она предпочтет его.
Я открыл дверь, пропуская ее вперед, а она вдруг остановилась и заглянула мне прямо в душу:
– Я скоро уеду. Вернусь, возможно, не скоро. Что бы ты хотел оставить, чтобы вспоминать обо мне?
И у меня – кажется, впервые в жизни – отчего-то защемило сердце.

Да, любовь – это влечение ума к уму, тела к телу и сердца – к сердцу, и как было бы хорошо, если бы первое всегда следовало за вторым и не отделялось от третьего!

Если бы мы знали, что нас трое, все наверняка сложилось бы по-другому – но тогда, боюсь, мы больше думали бы о соперниках, чем прислушивались к себе, и я так и не узнал бы, каково это – когда растет сердце, Кедр никогда бы не задумался о будущем, а Рад не услышал собственного тела. Нет, все было правильно. Все логично. Она же умница.
В тот вечер она не вышла к ужину, хотя подавали ее любимый салат с креветками. Сидела на широком подоконнике, перебирая кукол. О чем-то шепталась с ними, гладила по спинкам.
Кукол у нее много: мастерит из пластифита, особого материала, который изобрела ее мать. Застывая, он сохраняет следы от легчайшего прикосновения пальцев.
Только такими нежными пальчиками и можно всё это вылепить - крошечные носики, локоны и губки. Малюсенькие юбочки, шляпки и носочки… Кое-какие красавицы “родились” уже в нашем доме. Принцесса, например - с буйной гривой волос и широкой улыбкой, в плаще и охотничьих брюках, эта кукла была одной из моих любимиц. Принцессу Тайна придумала, наблюдая, как ее сестра Дельфина сводит мужчин с ума. Не специально, конечно, нет. Просто, глядя на Дельфину, вспоминаеь, что такое радость. Собственно, почти все в их клане такие - и как же лестно, что именно меня выбрал Великий Знаток...
Я любил всматриваться в черты ее кукол – все они были разными и неуловимо похожими. На нее. Мне нравилась ярко-рыжая Наездница – воспоминание Тайны о лете на ферме, где запах клевера в объятиях ветра носился над лугами, перегоняя ее каурую кобылку. И Крылатая Русалка – мечта соединить в себе небо и океан… Я смотрел иногда, как мнется под ее пальцами пластифит – и мне казалось, что по этим рукам прямо из сердца текут восторг и умиление, грусть и тревога, образы прошлого и мечты... В куклу, что оживала прямо на глазах.
“Я не мастер, - улыбалась она, – и мои “творения” неуклюжи. Но, когда я делаю куклу, то как будто становлюсь больше. Изнутри”.
В тот вечер она начала новую работу, и мне не терпелось посмотреть, какой будет куколка. Но когда я вернулся, сразу после ужина, комната была пуста.

Говорят, что любовь – это влечение ума, сердца и тела. Правда, однако же, в том, что лишь немногие способны найти свою половинку. Но есть еще Великий Знаток…

Я ничего не слышал о ней несколько дней – телефон у нее молчал, а ехать в родовое поместье Дариев мне казалось непозволительной навязчивостью.
Но через неделю позвонила Дельфина и попросила немного пожить у них. По ее голосу я понял, что с Тайной что-то случилось, и, возможно, из-за меня. Конечно, я помчался на зов, ухватив лишь самое необходимое.
Меня встретили и сразу проводили в светлую комнату на втором этаже. Дельфина оказалась очень похожей на Тайну: искристая, теплая и щедрая на радость – настолько, что я не сразу понял, как ее что-то мучает. Лишь устроив меня как следует и объяснив, где что находится в доме, она рассказала мне о беде.
Вернувшись от меня, Тайна слегла. Паралич уже полностью охватил ноги и теперь поднимался выше, и никто из врачей до сих пор не смог его остановить.
– Я пойду к ней, - сказала Дельфина, – скажу, что ты приехал. А ты пока кое с кем познакомишься. Они внизу. Из зовут Рад и Кедр.
Пошатываясь, я спустился в гостиную. И только здесь узнал, что нас у нее трое.

Любовь – единое влечение ума, сердца и тела. Но если приходится выбирать одно из трех, то как это сделать?

Они встретили меня настороженными, почти враждебными взглядами. Что вполне логично, учитывая обстоятельства.
– Кедр, - сквозь зубы представился один.
Ну, этот, сразу видно, из Стронгов. Высокий, плечистый, стройный – здоровье во плоти. Никогда не понимал, что у них и как: они для тела или тело для них.
Второй, значит, Рад. Даже не кивнул. Действительно, зачем? Более того, отвернулся... “Дитя эмоций”, - называет таких моя сестра Сильвия; она вообще недолюбливает Смайлов, считая их слишком порывистыми и легкомысленными.
– Сильв Планий, - сказал я.
Мы стояли в просторной, изящно отделанной комнате и оглядывали друг друга: Кедр – исподлобья, Рад – хмурясь, а я – стараясь сохранить спокойствие.
Значит, их семьи тоже каждый месяц отправляли информацию о своих детях в Институт Великого Знатока: о болезнях, школьных оценках, увлечениях… Чтобы когда-нибудь иметь возможность подобрать для них идеальную пару. Бедная Тайна. Как же ей не повезло! Вместо одного варианта получить сразу три, да еще в чужих кланах!
А ведь когда-то люди искали себе пару сами. Не представляю, сколько они тратили на это времени. А сил? Сколько делали глупых ошибок? Сколько вариантов приходилось перебрать, чтобы найти стоящий, притом что на многие связи времени тратить не стоило…
Рад, конечно, не выдержал первым:
– Со мной она познакомилась раньше!
– Не вижу логики, - пожал я плечами. По всему чувствовалось, что этот аргумент он уже приводил, и не раз.
Вмешался Кедр – словно солдатик, которого неожиданно завели и пустили:
– Она сказала, что любит меня. Вот, видите? – На ладони у него лежал раскрытый медальон, в котором золотилась рыжая прядка. - Это ее волосы – мне на память!
– Мне она тоже оставила подарок, - заметил Рад. – Но не в этом дело.
– А в чем? – заинтересовался я.
– Вопрос в том, - с нажимом произнес Рад, - с кем из нас ей будет лучше. И лично я считаю, что ни один из вас не сможет дать ей главного – теплоты...
– Это почему? – взвился Кедр. – Да между нами было столько огня! Молчи, о чем не знаешь!
“Как глупо!” – подумал я, закрывая глаза. В темноте передо мной вспыхнули милые зеленые глаза моей Тайны, словно прося о помощи. Что-то глубоко внутри кольнуло: а мне ведь она ничего не подарила на память. Не успела. Убежала из моего дома, в ночи, будто спасаясь от разбойника… Поток странных, непривычных волн завибрировал у меня в груди, и как впервые я услышал свой голос, холодный, размеренный, резкий:
– Вы оба думаете лишь об удовольствиях – если вообще думаете: один о телесных, другой об импульсных. Но телом звери живут, а чувствами - дети! Зов тела проходит. Эмоция есть с утра - а к вечеру ее нет. И что вы дадите ей завтра, когда тело успокоится и погаснут страсти? - Великий Знаток, и это Я говорю? Таким неприятным, скрипучим голосом? О любви?!
Время вокруг меня замедлилось, воздух словно потяжелел, и в этот тягучий поток возмущенно вклинился Кедр:
– Да что ты знаешь о теле! Тело - это жизнь! Тело песни петь может - да разве ты умеешь их слышать? Так с чего же ты взял, что это не нужно ей?!
– Ну хорошо, а ты - что ты сам можешь ей предложить? - переходя на крик, добавил Рад. - Свою логику? Да, ты очень логичен. Все вы, Плании, такие - стражи порядка и разума. Ты всегда будешь логичен – и будешь неправ! Сама жизнь алогична – но разве ты способен это понять?
Я возмущенно выпрямился и… понял, что ответить не могу.
– Так-так... И кто это к нам пожаловал, чтобы пошуметь у постели больного? - На нижней ступеньке лестницы стояла Ева - ироничная, как сфинкс, легкая, как ласточка, мудрая, как змея. Мать моей... нашей Тайны. Она приходила к нам на ужин пару раз, когда Тайна жила у нас в доме, и очаровала всех моих родственников – как женщин, так и мужчин. – Зря она попросила вас прийти.
Мы все осеклись, и, не знаю, как остальным, но лично мне захотелось спрятаться за чью-нибудь спину. Впрочем, Раду с Кедром, кажется, тоже.
– Она думала, вы ей поможете, - продолжала Ева, оглядывая нас по очереди с головы до ног. - Но ваши голоса слышны на втором этаже, и ей от этого стало хуже. Намного хуже. Вот что, ребятки, расходитесь-ка вы по комнатам. Если понадобитесь, позовем.
Не глядя друг на друга, мы разбрелись по боковым коридорам.
Стараясь ни с кем не повстречаться, я заплутал в этом старинном огромном доме с портретами на стенах и тяжелыми люстрами под высокими потолками - и увидел, как Ева входит в одну из дверей. Я бездумно подошел ближе… и услышал голос, от которого замер...

Говорят, что любовь рождается лишь из трех влечений сразу. Но говорят еще, что есть люди, способные выстроить Любовь – так же, как пчелы – соты, бобры – плотину, а птицы – гнездо – всего из одного влечения, если оно истинно и взаимно. Именно такие люди изобрели Великого Знатока…

– Как странно, - говорила Тайна, и голос у нее был слабым и неуверенным, как бабочка на ветру, – я всегда думала: какая глупая эта Спящая Красавица. Ждет, пока кто-то придет и вдохнет в нее жизнь. Мне казалось: уж мне-то не нужен принц для того, чтобы дышать и любить. Жизнь во мне, и любовь – во мне, а не снаружи… А теперь я сама – Спящая Принцесса, и, может быть, скоро усну навсегда…
Ее перебил бодрый, уверенный голос Евы:
– Да что тебя так смущает, деточка моя? Все трое тебе подходят, все тебя любят, и, кого бы ты ни выбрала, всё сложится хорошо.
– Если хочешь знать мое мнение, - задумчиво сказала Дельфина, - то я бы выбрала Сильва. Он спокойный и глубокий, а равновесие внутри – это важно. И все у них в семье такие – надежные, благополучные.
– Хорошая семья – это тоже немаловажно, - подтвердила мать.
– Я люблю Сильва, - всхлипнула Тайна (и сердце рванулось у меня из груди и ударилось о дверь комнаты). – Но если я выберу его, то как же Рад? Ведь он такой он милый и хрупкий, хоть и взбалмошный иногда, – мать его совсем задавит... А Кедр? Без меня он так и останется массажистом, а ведь чего мог бы достичь! Он ведь очень способный…
Бедная моя девочка! Я прислонился к стене: ноги подкосились от жалости.
Ее клан - самый сильный и процветающий. Из него выходят самые известные поэты, ученые и врачи. Дарии не знают ссор и склок. Им все удается легко и быстро. Они придумали Великого Знатока - машину, которая ни разу еще не ошиблась, подбирая пару для их детей. Породниться с Дариями - великая честь, и просто общение с ними приносит удачу… И может показаться, что слабых мест у них нет. Но уязвимы все - и Дарии, беспечные в своей щедрости, способны довести себя до паралича. Особенно в ранней молодости… Я будто видел сквозь стену, как, стоя у постели Тайны, переглядываются ее старшая сестра и мать.
– Тайна! – вырвалось у них одновременно. – Прекрати! Они взрослые, полноценные мужчины – по крайней мере, должны таковыми быть, раз уж претендуют на твою любовь. Не надо жалеть их. Думай о себе!
Она лежала в своей комнате без сил, не зная, на что решиться. Словно сказочная принцесса в башне, только вместо драконов – три разгневанных жениха, и каждый пытается защитить ее от других. Хотя почему “словно”? Для нас она и была принцессой – сказкой, которая всех нас пробудила и заставила дышать глубже. (Конечно, я судил по себе, но что-то мне подсказывало, что Кедр с Радом чувствуют то же самое.) Каждый из нас стремился к ней со всей силой молодой души – а ее это раздирало на части. Лишало цельности, движения и света.
– Выбери того, кто сумел понять тебя лучше всех, - сказала Ева.
– Кому интересна ты сама, а не только тот восторг, который ты можешь дарить, - добавила Дельфина.
– И кто будет тебя беречь!
– Но как же мне понять, кто это? – спросила Тайна, все еще неуверенно. – Ведь в целом мне подходят все трое…
– Да просто послушай себя!
Дальше я ждать не стал - отделился от стенки и побрел в свою комнату.
Кто-то должен позаботиться и о ней. Кто-то должен решиться - и отойти в сторону.

Я быстро собрался восвояси, но неожиданно хлынул дождь - упал стеной на старый дом в центре сада. Дождь лил, лил и лил, не пуская меня на улицу. Я стоял у окна и гадал, когда же теперь выглянет солнце и неужели это вообще случится. С последними каплями тихо постучали в дверь - и вошла Тайна. В руках она держала что-то завернутое в кусок синего шелка
– Что ты, зачем! - Я бросился к ней. - Тебе нужно лежать!
– С чего ты взял? - удивилась она. – Я уже здорова. Ты ведь знаешь, мы очень сильные. - И правда, она была такая же ясноглазая и улыбчивая, как обычно, разве что чуть более бледная.
Я перевел дух, а она посмотрела на меня как-то по-новому, глубоко и – самую малость – грустно.
– Ты уходишь? Но почему? Я хотела бы, чтобы ты остался - со мной, в этом доме.
– Тайна... – Через боль, но я должен был это сказать. - Я знаю, ты меня любишь. Но ты не должна быть со мной только потому, что я “надежный”. Или из-за того, что у меня хорошая семья. Я ведь только теперь начал понимать, как много во мне нет...
– Я знаю. - Она тряхнула своими рыжими кудряшками, и комната осветилась, а у меня внутри что-то зажглось - по рукам, ногам, животу прошел ток, разнося яркие искорки... Вот какие они, песни тела…
– Зря ты так о себе, - сказала она. - Надежность - это так здорово! Но не в этом дело. И уж конечно, не в семье. - Она улыбнулась своей тихой тающей улыбкой и протянула мне сверток.
– Что это?
– Подарок.
Пока я разворачивал ткань, в окно заглянуло помолодевшее солнце и теперь вытягивало лучи, пытаясь увидеть раньше меня, что прячет синий шелк.
– Это Девчонка, - пояснила Тайна, когда в моих ладонях оказалась забавно растрепанная шалунья с белкой на плече. Зверек смотрел внимательно, и ясно было, почему он выбрал себе в хозяйки (или в подруги?) эту рыжекудрую проказницу, озорную, хохочущую: все в ней рвалось вперед, вверх, все в ней жило и пело, как весенняя зелень после дождя…
– Понимаешь, - Тайна прижалась ко мне всем телом, - понимаешь, я спросила у каждого, что будет ему напоминать обо мне. И Кедр попросил прядь волос. Рад – станцевать и спеть что-нибудь веселое, чтобы он сделал запись... И только ты захотел куклу – частичку моей души.