Усталым движением руки Бота сбросила сумку у порога. Подумала о том, что нужно привести свой несчастный заслуженный кактус в порядок, полить его что ли.

«Давно пора!»- прозвучал посторонний голос откуда-то из глубины комнаты. Рука непроизвольно потянулась к только что снятой туфле на шпильке, а мысли рванулись в диаметрально противоположных направлениях - Кто? Как? Что за бред? Убью! Боюсь!

«Да расслабься ты, госпыдя-я-я, не хотел я тебя пугать…» - протянул тот же голос.

Все еще прыгая с одной мысли на другую, сиплым от невроза голосом, Бота произнесла:

«Ээээмм, ааа, а кто говорит, извините…»

«Я!»- гордо заявил голос.

«Ну, ясный пень, а немного конкретнее, если Вас не затруднит».

«Кактус я, кактус. Эдуард!, - последовал ответ  - Да, старушка, сто лет вместе, а знакомимся только теперь».

Бота в нерешительности немного потопталась на месте все еще в одной туфле, припомнила те сомнительные сосиски, которые упоенно жевала совсем недавно в университетской столовой. Все дело в них, в сосисках! Траванулась, к гадалке не ходи.

            - Ты всегда была зверски мнительна, дитя мое, - прокомментировал эту мысль Эдуард.

- Слушайте, если это розыгрыш, то совершенно дурацкий! Кто это, черт возьми? – уже не на шутку рассердилась Бота.

- Вроде в университет каждый день бегаешь, а мозгов….Ой, пардон…

- Оскорблять меня в собственном доме вздумал! Эдуард, вы - хаммммммм, - заведясь и вновь спохватившись протянула Бота, проглатывая очередную аналитическую мысль о том, что ведет эту непринужденную беседу, не прибегая к услугам рта, голосовых связок и… к чему там еще прибегают?... А вот голос Эдуарда вполне различим и довольно громок для галлюцинации.

- Наконец вспомнила, как думать надо,- съязвил болтливый кактус,- снимай уже свои подковы, в дом проходи, - гостеприимно пригласил он.

- Спасибо,- глуповато пробормотала Бота.

Сняла обувь, повесила куртку на крючок и медленно прошла в комнату. Все как всегда, никаких признаков непрошенного гостя.

- За монитором я, глупая,- подсказал Эдуард.

В ответ девушка только глаза выпучила, но за монитор все-таки настороженно взглянула. Ну да, там ему и место!

-Ну, здравствуй, милка,- пропел Эдуард.

- Здрасьте,- вежливо откликнулась Бота.

Присела на кровать, подумала, еще немного попугалась, и окончательно утвердилась в мысли о дьявольском происхождении сосисок.

- Не греши на отечественный общепит, детка, приходи уже в себя,  сидишь как пришибленная, не смешно уже, что за долгоиграющая реакция на кактус?- нагрубило растение.

- Слушай, что происходит? Прихожу домой, выслушиваю какой-то бред какого-то Эдуарда! Что еще за фантасмагории?

-Ой, называй, как хочешь,- обиделся кактус,- Что непонятного, не пойму! Я- твой кактус Эдуард, для своих можно Эдя, ты- моя долго думающая хозяйка Бота. Живем с  тобой с твоих четырнадцати, моих ста четырнадцати лет. Шесть лет делим кров. Припоминаешь?

-Ага, - ответила она,- и мысли, значит, мои читаешь. И все обо мне, стало быть, знаешь?

-Ага.

-Веселенький денек.

-Не говори.

-Ну и что ты молчал шесть лет. И чего это тебя сегодня прорвало?

-Скучно тебе, замучалась, бедняжка, дай, думаю, вправлю ей мозги. А то совсем все никак, разве нет?

-Есть малость…

-Ну вот! Поставь-ка чайник и переоденься, поболтаем. И вытащи уже меня отсюда, на свету разгляди - вижу, что еле сдерживаешься, пощупать хочешь. Валяй, я не обидчивый! Только осторожно, я породист и колюч!

Бота осторожно подняла горшочек и отнесла на кухонный стол. Только здесь приметила забавные глазки на колючем толстячке. Вроде добрые такие глазки. Не страшные.

-Расскажи, Эдуард, почему сейчас со мной говорить вздумал?

-Помочь тебе хочу, сказал же.

-Чем говорящий кактус может помочь взрослой самостоятельной девушке- журналисту?

-Вот знал же, что ты зазнайка, но ничего, будем работать. Читал я давеча твою бурду. Конечно, пишешь ты хорошо, но ни о чем. Мыслей нет в твоей головушке, милочка! Куда все девалось? Раньше тексты были глубже, шире, интереснее, а сейчас вода одна.

-Ну, извини, время такое, кризисов развелось, и у меня кризис. О чем писать, народу ничего не нужно, не катаются больше высокопарные статьи, мяса и крови подавай.

-Раскудахталась! Мяса и крови! Тебя это не должно волновать. Вот тебе и проблема. Гонишься за тем, что нужно массе. А масса у тебя довольно мрачная и туповатая. Будто для отсталых пишешь. Возомнила из себя гениальную писаку, которая отреклась от своей мечты сотворить что-то на века, и снизошла до рыночных отношений, чтобы выжить в джунглях жизни.

-Ну знаешь!

-А что, неправда? Что ты делаешь для того, чтобы поддерживать задатки таланта, которыми наделена? Пишешь всякую дрянь по желтым газетам и идиотским журналам? Живешь по принципу - деньги есть, остального не надо! Куда делись мечты о великих творениях? Куда ушли светлые мысли? Ты уверена в том, что талант никуда не денется, что он навсегда, и что когда-нибудь, в любой момент ты сможешь показать себя миру во всей красе, а сейчас тебе просто не до этого. Потеряла себя, дорогуша!

Воцарилось долгое липкое молчание. Все это слишком навязчиво, неожиданно, громоподобно и нелепо- говорящий цветок, весь этот разговор, упреки и заявления о помощи. Обвинения в потере себя, что еще может сказать эта колючка?

-Если ты хотел уколоть меня побольнее, у тебя это неплохо вышло,- наконец произнесла девушка.

-Если ты восприняла мои слова именно так, то ни черта ты не поняла. Слушаешь слова, вроде обидные, но не слышишь мысли, которую эти слова сплетают. Выключи отрицание и возмущение, подумай, а потом расскажешь мне, что надумала,- холодно отозвался Эдя. А потом и вовсе умолк. Потому что…