Пожар

Наташа любила театр с самого  раннего детства. Может быть потому, что  окна ее дома выходили на окна театра, и день за днем она видела ту предпраздничную атмосферу, которая сопутствует началу каждого спектакля. Принаряженных зрителей, несущих букеты цветов, поиски лишних билетиков, тревожное ожидание встречи с Чудом, которое, может, останется на всю жизнь.

Театр, рядом с которым жила Наташа, был детским, поэтому она часто видела взволнованных мальчишек и девчонок, крепко держащихся за мамину руку. Когда подросла, записалась в театральный актив, и уже на правах хозяйки дежурила на дневных спектаклях – особенно много работы было на новогодних праздниках, когда активисты, наряжались в лесных зверюшек, составляя  компанию деду Морозу и Снегурочке… О, этот заманчивый дух закулисья, где в воздухе слово витает атмосфера счастья…

Понятно, никаких сомнений в будущей профессии у нее не было: она будет актрисой и только актрисой!

Ей всегда было интересно, что же происходит на сцене, когда спектакль заканчивается, в зале гаснет свет, а актеры снимают грим и расходятся по домам?

 И вот однажды… Однажды после вечернего спектакля  для подростков она поднялась на сцену, которая казалось ей огромной, пустой  и холодной…  Когда-нибудь она будет выступать здесь и станет великой актрисой – такой как Ермолова или Комиссаржевская, о которых она читала в книжках. Но вдруг она услышала какой-то шорох и спряталась за королевский трон, оставшийся после спектакля.

На сцене собирались люди.

– Я собрал вас, господа, – сказал один из них – бледный красивый юноша с лицом, искалеченным шрамами,  – чтобы открыть наше очередное совещание…

– Брось, Артур, – перебил его другой юноша, в мушкетерской одежде со шпагой, – называй нас всех товарищами, – мы, конечно, собрались здесь из разных эпох и  стран, но, тем не менее, многие годы были с вами товарищами по общему делу. Мы появлялись каждый вечер на сцене, чтобы вдохновлять наших зрителей, заставлять их думать, страдать, восхищаться, наслаждаться театральным действом. Иногда у нас получалось это хорошо, даже, без ложной скромности скажу, очень хорошо, иногда не очень – не все артисты и режиссеры одинаково талантливы, но мы делали одно общее дело и были счастливы. А что сейчас? Нас покинули артисты, я кое-как нашел  свой мушкетерский мундир, проеденный молью и эту проржавевшую шпагу, чтобы придти на это совещание в форме. А что творится за пределами театра? Дети почти перестали к нам ходить. Они проводят время в компьютерных клубах и подворотнях, а вместо того, чтобы читать книги и думать о высоком, смотрят с утра до вечера  телевизор… Взрослые забыли о возвышенных идеях и главным для них стали деньги. 

Тут Наташа поняла, что на сцене собрались герои всех ее любимых спектаклей. Овод, д’Артаньян, Мастер и Маргарита, Ромео и Джульетта, Золушка, Белоснежка в сопровождении семи гномов, Митрофанушка со своими учителями Вральманом и Цыфиркиным, Тимур и его команда.

– Я согласна, – сказала Маргарита, – действительно, в жизни сегодня творится черт знает что. В случае необходимости, можно послать телеграмму Воланду, он приедет со всей своей свитой и со  всей этой перестройкой быстро разберется... Сумел же он провести некоторые преобразования в Москве в 30-е годы…

– Ну зачем же так сразу  Воланд… – перебила ее Белоснежка, – возможно, что-то сделать и  в наших силах, вот мы тут с гномами посоветовались…

– Любовь и только любовь, –  сказал  Ромео, – только она в состоянии спасти мир от надвигающейся на него чумы нелюбви, жадности и корыстолюбия…– и крепче обнял Джульетту.

– А на мой взгляд, не так уж все  и плохо,  – пожал плечами Митрофанушка. –  Теперь, наконец, я могу не учиться, а жениться. На дочке банкира. А за диплом заплачу. Причем, за самый престижный…

– Прав, Митрофан, прав, – поддержали своего ученика Вральман и Цифиркин, – а нам уже пора уйти на заслуженный отдых и заняться репетиторством. Митрофанушек сегодня развилось великое множество, работы хватит…

– А как же те великие идеи, за которые сражался театр? – возмутился Артур-Овод. – Неужели зря каждый вечер я страдал, когда меня вели на расстрел? Я был уверен, что юные зрители меня любят, что они вырастут добрыми, честными, справедливыми, патриотами своей  родины… А не эгоистами, для которых важно лишь собственное процветание.

– Увы, – согласился д’Артаньян, – девиз «сам погибай, а товарища выручай», совсем забыт. Лжецов, воров  и приспособленцев сегодня больше чем гвардейцев кардинала, хотя мы с Атосом, Портосом и Арамисом, конечно, готовы в любой момент вызвать их на дуэль!

– Успокойся, д’Артаньян,  – ситуацию в свои руки решила взять Золушка… Главное, давайте хорошо подумаем. Не может быть так, чтобы не было выхода из создавшегося положения… В конце концов, у нас есть Фея и Паж, за это время он уже многому научился…

– Брось ты эти свои сказки, – ни одной Фее сегодня не справиться с ситуацией, – сказал Тимур. – Но мы не должны падать духом. Мы не можем предавать своих учителей – Гайдара, Шарля Перро, Дюма, Фонвизина, Булгакова, Шекспира, в конце концов…    Не может быть, чтобы люди забыли, что они люди и думали только о деньгах, а не о благородных делах... Вперед, моя команда!

Ночной спор затянулся… И никто не заметил, как механик сцены, уходя из театра, кинул окурок мимо урны, и театр загорелся. Горели деревянные декорации, реквизит из папье-маше, горели фойе с портретами актеров  и старый потрепанный  занавес…  Если  бы внимательный наблюдатель присмотрелся к пожару, он наверняка бы заметил призрачные силуэты, поднимающиеся над ним.  А возможно, это дым принимал такие причудливые очертания. Здание театра было очень старым и давно не ремонтировалось,  противопожарная система не функционировала. Приехавшие на вызов жильцов соседнего дома пожарные ничего сделать уже не смогли.

Когда Наташа проснулась рано утром и по привычке выглянула в окно, на месте его любимого театра было только пепелище…

Потом театру дали новое здание, а когда он там не прижился, актеры перебрались в другое… Место, на котором располагался театр, огородили забором,  там строится очередной в городе торговый центр.

Наташа выросла и  в новый детский театр она уже не ходит. Теперь она – постоянная зрительница взрослого театра, потому что тот, кто полюбил театр с детства, остается верным ему всю жизнь. На экзаменах в театральный институт она провалилась – никаких способностей у нее не обнаружилось, она поступила в университет иностранных языков и получила  специальность переводчицы французского. Только иногда она вытаскивает из своего тайного закутка толстую папку с театральными программками и перебирает их… И ей кажется, что ее любимые герои  Овод и  д’Артаньян, Золушка и Маргарита, Тимур и Белоснежка  разговаривают с ней…

Кто знает, может, вместе с театром они перебрались на новую сцену, и по-прежнему проводят там  свои совещания, по-прежнему надеются, что их труд не был напрасен, что Любовь, Доброта, Красота, Справедливость в нашей жизни восторжествуют…